Ежедневные архивы: 20.11.2014

Древнерусские поучения против пьянства

Святые Отцы, по повелению Господню, уставили святые и честные праздники Господни и заповедали праздновать оные духовно, а не телесно, не для того, чтобы чреву угождать пьянством, но чтобы молиться Господу о своих согрешениях, кормить вместе с собой немощных, в приличное время питая тело земной пищей, а душу — духовной. Посему на большие праздники пиров не давайте, а пьянства убегайте; можно немного выпить, но чтобы при сем соблюсти душу от греха и особенно беречь часы службы Божией, чтобы молиться Богу с трезвым умом, а не пьяным, как и апостол Петр говорит: «…трезвитеся, бодрствуйте, зане супостат ваш диавол яко лев рыкая ходит» (1 Пет. 5; 8), ища пьяных, чтобы их поглотить. О горе нам, братие! Как нам, пьяным, уберечь себя от диавола, если будем лежать, точно мертвые, убежавшие от Бога ради пьянства, удаленные от Духа Святаго ради смрада пьяного, не имущие Слова Божия во устах своих ради пьяной гнилости; как убежать диавола, когда и Ангел-хранитель в то время удаляется от человека и плачет, а бес, смотря на пьяницу, радуется? И приносят бесы к сатане жертву пьянства от пьяниц, веселится сатана и говорит: «Никогда я столько не радуюсь жертвоприношениям неверных язычников, сколько радуюсь пьянству христиан, ибо пьяницы все мои дела готовы выполнить, и за то пьяницы и запойцы из христиан мне милее некрещеных идолопоклонников, потому что трезвых людей Бог хранит, а пьяниц ненавидит и гнушается ими, — один только я радуюсь за них: ведь они — мои, а трезвые — Божии». И говорит сатана бесам, его подчиненным: «Идите, приучайте христиан к пьянству и всякому делу моего хотения». А Ангелы Божии поведали о том с великой печалью Отцам святым, дабы они отклоняли христиан от пьянства, и святые Отцы написали в своих книгах сие чистое и благочестное учение, учение верное и святое, и передали его христианам, дабы они жили по их учению и удостаивались жизни вечной; и кто слушает сие учение святоотеческое и живет трезво, творя дела, Богу угодные, будет жителем Царства Небесного, будет наслаждаться благ вечных, а кто не слушает, тот будет осужден вместе с диаволом в муку вечную. Зная о сем, потщимся, братие, в трезвом, а не в пьяном уме работать Богу и хранить Его неложные заповеди, и поживем в них день и нощь, прославляя Пресвятую Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа ныне и всегда и во веки веков. Аминь.

(Из рукописи «Золотая цепь»)

2.

Братие! Знаете ли, как пьянство ненавистно Богу? Ведь Сам Господь сказал через Своего Апостола: «Пияницы Царствия Божия не наследуют»; им уготовано мучение вместе с ворами, с прелюбодеями, с разбойниками. Не запрещается вовсе пить, святые Отцы не запрещали есть и пить в миру и в подобающее время, но они отвергли объедение и пьянство. Диавол вовсе и не ел, и не пил, но ниспал с неба в преисподнюю, а святой апостол Павел и пил, и ел, но восшел на небо. Для умных людей питие служит к увеселению, а неразумных пьянство без меры ведет ко греху, которого им никогда не избыть. Пусть пьет, кто умеет пить в меру и не выпускает худого слова из своих уст. Если бы неразумный человек, упившись, не грешил, то сему и мертвецы могли бы подивиться. Ибо о пьющих без меры сказано в Писании: «Кому горе? кому молва? кому судове? кому горести и свары? кому сини очи? Не пребывающим ли в вине, и не назирающим ли, где пирове бывают?» (Притч. 23; 29, 30). Пьяница подобен бывает свинье: как свинья, где бы не проходила, везде тычется носом, так и пьяница, куда бы не пришел на пир, везде умом претыкается. О, горе нам, братие! Какое мучение ожидает нас, живущих привольно и ленивых к Церкви Божией, пропивающих вечерни и утрени, и другие часы службы Божией! Что ты делаешь, человече, живя бесчинно и порочно, подражая обычаям неверных? Ведь это им прилично напиваться для удовольствия, а не христианам; христианам должно вместе с окончанием вкушения пищи кончать и вкушение вина, а ты просиживаешь целый день за вином и потом делаешься уже неспособным ни к какому занятию, ни телесному ни духовному, — все продаешь за вино, и душу, и тело… И в самом деле, достойно удивления: вкусить пищи в известный час, а потом целый день проводить в винопитии! Ведь и бессловесные животные так не делают, хотя они и Бога не ведают, и будущего Суда не ожидают, да и никаких нет у них попечений житейских. Мне кажется, что они смеются над нами; если и не говорят, то, кажется, думают так: «Мы, твари неразумные, а и то, когда отъедим, тогда и пить перестаем, а эти ненасытные люди и отдыха не знают, все пьют, будто у них два желудка: один для пищи, а другой для питья, и льют вино в этот желудок, как в утлую посудину, пока не забеснуются от пьянства».

Есть два вида пьянства: одно, когда хвалятся, говоря: «Это де еще не пьяница, если, напившись, ляжет спать, а тот де пьяница, кто дерется, бранится и ругается». А я попытаюсь доказать, что и смирный человек, напиваясь, согрешает, хотя бы и спать он лег, только недоумеваю: к чему бы мне приравнять его? Назову ли его скотом? Но он хуже скота. Прозову ли зверем? Но он и зверя хуже и неразумнее. Смирный пьяница валяется, как болван и мертвец, и часто смердит не лучше мертвеца… А когда этот смирный пьяница, в святой праздник напившись по горло и ослабев, лежит без движения в то время, как люди богобоязненные услаждают свои сердца в церкви Божественным пением и чтением и яко на небеси мнят себя быти, — он же, говорю, не может и головы поднять, — тогда чем он разнится от неверных? Умолкни ты, который говорит: «Хоть я и напьюсь, но зла не сделаю». Смотри, сколько ты делаешь зла, пропивая праздники! Этот смирный пьяница полюбил жизнь роскошную, как оный Евангельский богач, и за то будет вместе с ним в вечном пламени геены искать прохлады языку своему, и никогда не найдет, если смерть застанет его в таком положении. А драчливый пьяница не только сам себе вредит, но и другим: он поносит и укоряет людей благочестивых и боголюбивых, а если он к тому же еще власть имеет над другими, тогда уже двойное зло, ибо, боясь обличения, он желает всех поработить своей пагубной привычке, ненавидит людей благоговейных, любит себе подобных и влечет их за собой в огонь неугасимый, поблажая им и соблазняя их. Посему проводите, братие, праздники так, как подобает сие исполнять в новой благодати, — не с изобильными трапезами и питьем, не устраивая игр и гуляний, как это делают неверующие, а паче всего питайте и одевайте убогих, защищайте обидимых, помогайте бедным, держите между собой мир да любовь, а вкусной трапезой ведь Богу не угодите. Он сам сказал: «…еда (разве) ям мяса юнча или кровь козлов пию? Пожри Богови жертву хвалы и воздаждъ Вышнему молитвы твоя» (Пс. 49; 13,14). Нас спасает одна жертва — чистой совестью приемлемое Тело и Кровь Христова, а вкусная трапеза и сладкие питие — не есть дело богоугодное. Трезвым умом призывайте святых на помощь, когда молитесь о грехах своих, и знайте, что от пьяного никакой молитвы Бог не приемлет. Святый Дух ненавидит пьяного и Ангел-хранитель удаляется от него, так что даже неверных Бог хранит, а пьяниц ненавидит. А когда угощаете убогих, то, Бога ради, не давайте им пить допьяна, чтобы вам не лишиться у Бога награды за любовь странноприимства; ведь Бог сказал: «милости хощу, а не жертвы». Итак, будем пить и есть во славу Божию и в приличное время, а всего более будем питать себя пищей духовной Священного Писания, а вместо питья возьмем учения и наставления святоотеческие, вот и будет наш праздник во славу Богу и святым на радость, и душам нашим во спасение. Тогда и тело наше будет здраво, и Ангел-хранитель неотступно будет при нас, и бесы будут прогнаны. Богу нашему слава. Аминь.

(Из рукописного «Сборника»)

Просмотр(99)

У Бога милости много, но подается она только смиренным

Все грехи мерзки пред Богом, но мерзостнее всех гордость (Святитель Антоний Великий).

Гордость есть мать пороков (Святитель Иоанн Златоуст).

В житии преподобного Антония Великого есть такое сказание. Однажды два беса сговаривались между собой, как бы ввести в искушение великого подвижника. Один из них сказал другому: «Брат Зерефер, как ты думаешь, если бы кто-нибудь из нас вздумал покаяться, то примет ли от него Бог покаяние или нет?» — Зерефер отвечал: «Кто же может знать о том, кроме старца Антония, который нас не боится! Хочешь ли, я пойду к нему и спрошу его об этом?» — «Иди, иди, — сказал ему другой бес, — только смотри, будь осторожен: старец прозорлив, он поймет, что ты искушаешь его, и не захочет спросить о сем Бога, впрочем, иди, может быть, тебе и удастся получить желаемый ответ». — Бес Зерефер принял на себя человеческий образ, пришел к старцу и начал перед ним горько плакать и рыдать. Богу угодно было утаить от святого старца притворство бесовское, и преподобный принял пришельца за простого человека, и с участием спросил его: «О чем ты так плачешь, что и мое, сердце сокрушаешь своими горькими слезами?» — Бес отвечал: «Отец святой! Я —не человек, а просто бес по множеству беззаконий моих!» — Старец, думая что пришелец по смирению называет себя бесом, сказал ему: «Чего ты от меня хочешь, брат мой?» — «Об одном умоляю тебя, отче святой, — говорил бес, — помолись Богу, чтобы Он открыл тебе: примет ли Он покаяние от диавола или отвергнет его? Если примет от него, то примет и от меня, ибо и я повинен в тех же грехах, в каких он». Старец сказал ему: «Приди завтра, я скажу тебе, что Господь мне откроет». Наступила ночь, старец воздел преподобные руки свои на небо и стал умолять Человеколюбца Бога, дабы открыл ему: примет ли Он покаяние диавола? И вот предстал ему Ангел Господень и сказал: «Так говорит Господь Бог наш: почто умоляешь ты за беса державу Мою? Он только искушает тебя…». Старец сказал Ангелу: «Почему же Господь Бог не открыл мне сей хитрости бесовской?» — Ангел отвечал: «Не смущайся сим, тут было особенное намерение Божие, чтобы не предавались отчаянию грешники, много беззаконий соделавшие, а приносили покаяние перед Богом и знали, что Бог никого не отвергает, к Нему притекающего, если бы даже и сам сатана пришел к Нему с истинным раскаянием; притом Бог не открыл тебе бесовского лукавства еще и для того, чтобы обнаружилось вполне бесовское ожесточение и отчаяние. Итак, когда придет к тебе искуситель за ответом, то не отвергай его, а скажи: «Видишь, как милосерд Господь: Он не отвращается никого, кто приходит к Нему в покаянии, хотя бы и сам сатана пришел. Он и тебя обещает принять, если только исполнишь ты повеленное от Него». А когда он спросил тебя: что ему повелено от Бога? — скажи ему: Господь Бог так говорит: «Знаю Я, кто ты и откуда пришел с искушением, ты — злоба древняя и не можешь быть новой добродетелью, ты изначала начальник зла и ныне добра делать не начнешь, ты ожесточился в гордости, и как ты можешь смириться в покаянии и получить помилование? Но чтобы ты не оправдывался в день Судный, чтобы не говорил: я хотел покаяться, но Бог не принял меня, — се, Благий и Милосердный Господь определяет тебе, если только сам захочешь, такое покаяние. — Он говорит: стой три года на одном месте, обратясь лицом к востоку, и день, и ночь взывая к Богу: «Боже, помилуй меня — злобу древнюю!» — и повторяй сие сто раз; потом говори: «Боже, помилуй меня — прелесть помраченную!» — и это также сто раз; и еще: «Боже, помилуй меня —мерзость запустения!» —опять стократно. Так взывай к Господу непрестанно, ибо ты не имеешь состава телесного и потому не можешь утрудиться или изнемочь. Вот, когда сие исполнишь со смиренномудрием, тогда будешь возвращен в твой прежний чин и сопричтен к Ангелам Божиим». И если бес обещается сие исполнить, то прими его в покаянии, но Я знаю, что злоба древняя не может быть новой добродетелью». — Так изрек Ангел и восшел на небо. На другой день пришел и диавол и еще издалека начал рыдать голосом человеческим. Он поклонился старцу, и старец, не обличая его коварства, сказал ему так, как повелел Ангел. И что же? Зерефер в ответ на его речи громко захохотал и сказал: «Злой чернец! если бы я захотел назвать себя злобой древней, мерзостью запустения и прелестью помраченной, то уже давно бы это сделал и уже был бы спасен; ужели ты думаешь, что я теперь назову себя древней злобой? Никогда этого не будет! И кто это тебе сказал? Да я и поныне у всех в большом почете, и все со страхом повинуются мне, а ты вообразил, что я назову себя мерзостью запустения или прелестью помраченной? Нет, чернец, никогда! Я еще царствую над грешниками, и они любят меня, я живу в их сердцах, и они хотят по воле моей. Да чтобы я стал рабом непотребным ради покаяния… нет, злой старик, никогда и ни за что! Никогда я не променяю своего почетного положения на такое бесчестие!» — Сказал сие диавол — и с воплем исчез. А старец стал на молитву и, благодаря милосердие Божие, говорил: «Истинно слово Твое, Господи, что злоба древняя не может быть новой добродетелью, и начальник всякого зла не будет делать добра!..»

Сие мы поведали вам, братие, не ради праздного любопытства, — говорит в заключение благочестивый списатель сего сказания, — но дабы вы познали Божию благость и милосердие. Итак, не отчаивайся ты, который безмерно скорбит о множестве грехов своих, у Бога милости много. Он и самого диавола с любовью принял бы в прежний ангельский чин, если бы тот захотел покаяться. А для нас-то, грешных, Господь и Крови Своей не пожалеет… Одного должно бояться, как бы грех не довел тебя до ожесточения, подобного сатанинскому. А это легко может случиться, если над тобой возобладает сатанинская гордость. Вот тогда-то ты уже, конечно, погибнешь, погибнешь потому, что в гордости своей не захочешь принести покаяния. Вспомни книжников и фарисеев иудейских. Чего Господь не делал для их вразумления? каких чудес не являл? Они видели Его чудеса, понимали, что такие дела не может делать простой человек, и однако же — кто не знает, чем все это кончилось? «Человек сей много знамений творит, — рассудили они, — много чудес Он совершает, надо убить Его!» — И убили, на Крест распяли… Вот до чего может дойти сатанинское ожесточение горделивого сердца человеческого! А в наше время гордость человеческая доходит до того, что есть люди, для которых смиренная добродетель стала почти столь же ненавистна, как и для самого сатаны; чтобы отделаться от докучливых обличений совести, они в ослеплении своем уже открыто говорят то, что древний безумец говорил только в сердце своем: «несть Бог…» «Нет Бога, — говорит такой человек, — я сам себе бог, и никакой власти над собой, ни Божеской, ни человеческой, я знать не хочу!» Несчастный, он и не догадывается, что стал усердным учеником духа гордости и, подобно школьнику, только повторяет дерзкие речи своего учителя — злого духа Зерефера… А в таком ожесточении сердца возможно ли покаяние и спасение?

(Рассказ из Жития преподобного Антония Великого)

Просмотр(55)

Есть ли ныне чудотворцы?

«Любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас» (Лк. 6; 27).

Привыкли некоторые осуждать наши времена и укорять нынешний немощный род человеческий, говоря: ныне нет уже между людьми чудотворцев, какие бывали прежде. Неправда! Если желаете, я покажу вам, что и ныне между людьми есть чудотворцы. Только послушайте, что я скажу: всякий, кто любит врага своего, — чудотворец есть. Слышите ли, что говорю: всякий, любящий врага своего, — чудотворец есть. А что это —истина, докажу от Божественного Писания и от святых Отцев.

Что такое чудо? Чудом называется то, что бывает выше естества, ибо что бывает по естеству, то не чудно, тому никто не удивляется, того никто и не называет чудом, но если что превышает силу естества, то это есть истинное чудо. Не чудо, что пламень, исшедший от пещи вавилонской, пожег бывших около нее слуг халдейских, ибо огню свойственно жечь, а людям естественно сожигаться огнем, — то чудо, что огонь не мог коснуться трех отроков, бывших внутри пещи, и повредить им. Не дивно, если кто любящих его любит, ибо это естественно, — но дивно, если кто любит врага своего, ибо это преестественно. В самом деле, человек по греховной природе своей не терпит обиды, каждый может видеть это и в себе самом, и в других. Ему иногда кажется лучше умереть, нежели стерпеть обиду от кого-нибудь. Если же для нас не любить врагов естественно, то не прямо ли следует отсюда, что любовь ко врагам есть дело вышеестественное, чудесное, и потому любящий врагов своих — поистине чудотворец есть. Какие же чудеса творит такой чудотворец? А вот послушайте. Любящий врага своего и добро ему творящий просвещает слепого, не телом слепого, а умом слепотствующего. Ничто так не помрачает умные очи, как гнев и ярость. Много примеров, что люди в ярости своей поступали, подобно детям неразумным. Так, например, в житиях святых мучеников читаем, что некоторые мучители, предавшие христиан на снедение зверям, избивали самых зверей, когда те не хотели коснуться мучеников. Ясно отсюда, что в ярости человек, точно безумный, и весьма подобен слепому, ибо не знает сам, куда идет и что делает. Какое врачевство сильно для уврачевания такой слепоты? Сильно незлобие и любовь, сильно благодеяние того, на кого гневающийся напрасно гневается. Ибо когда он видит, что на гнев его не отвечают гневом, а, напротив, являют любовь и злое благим побеждают, то престает от гнева и сам пред собой стыдится, сознавая свой грех, а ближнего своего невинность — так было между гневливым Саулом и незлобивым Давидом. Посему, кто любит врага своего, тот есть чудотворец, просвещающий слепого. Любящий врага своего украшает волны морские и претворяет бурю в тишину. Гневного человека святитель Златоуст называет морем, возмущенным ветрами. Как море волнующееся выбрасывает на сушу все трупы, находящиеся в нем, так и гневливый в ярости своей обнаруживает все тайны друга своего, обличает и бесчестит его. Такое море кто утишит? Тот, кто уничтожит причину волнения. Море не волнуется, если нет ветров и бури: и разгневанный человек перестает гневаться, если не встречает прекословия, брани и противоречия. Умолкни от прекословия, воздержись от распри, оставь противления, и ты уничтожишь причину волнения и увидишь море утихшим. А так как любящий врага своего не прекословит, не бранится, не противится, то он утишает в нем бурю гнева; посему любящий врага своего есть чудотворец, претворяющий в тишину волнение морское. Любящий врага своего угашает силу огненную. Враждебный гнев в человеке есть как бы «огонь, пополняй дубравы, яко пламень, пожигаяй горы» (Пс. 82; 15), ибо он попаляет высоту добродетелей в самом гневающемся и уничтожает, и как бы в пепел обращает доброе имя, добрую славу ближнего. Пламень угашается или водой, или разбрасыванием вещества горящего — и гнев укрощается либо кротостью молчаливой, как водой, либо снисходительностью, как разбрасыванием вещества горящего. Кроткий и тихий муж, не подавая причины ко гневу, не только не возжет огня вражды, но и возженный угасит, как говорит святитель Златоуст: «Нет ничего сильнее кротости: как вода угашает пламень, так и слово кроткое утишает душу, горящую гневом, паче пещи огненной». Снисходительный удаляется от гневающегося и тем отнимает пищу у его ярости. Посему и Апостол поучает: «Дадите место гневу Божию» (Рим. 12; 19), то есть вы снисходите, уступите, удалитесь на несколько времени от лица гневного. А так как любящий врага своего кроток, тих и снисходителен, то он удобно погашает гнев его, — посему он есть чудотворец, угашающий силу огненную. Любящий врага своего претворяет горечь в сладость, как Моисей горькую воду Мерры. Полна горести и вражда человеческая. Святой Апостол говорит: «Всяка горесть да возмется от вас», — какая же горесть? — «гнев, ярость, клич, хула, со всякою злобою» (Еф. 4, 31), — та горечь да возмется от вас. И какую сладость можно найти в душе разгневанного человека? Мысль в ней горька, потому что помышляет о злобе, слово горько, ибо досаждает, укоряет, бесславит, всякое предприятие горько, особенно для того самого, кто гневается. Чем же можно усладить такую горечь? Ничем, кроме слова или дела доброго со стороны того, на кого раздраженный гневается. И то, и другое средство — и слово, и дело доброе вполне действительны. О слове говорит притча: Ответ смирен отвращает ярость (Притч. 15; 1), а о добротворении один из святых Отцев учит так: «Если узнаешь, что на тебя гневается брат твой, то пошли ему какой-либо дар». А так как любящий врага своего всегда к нему ласков и по силе своей благодетельствует ему, терпеливо перенося горечь его гнева, а сладость собственной любви в него переливая, — то он претворяет гнев его в дружбу и любовь. Посему и есть чудотворец, претворяющий горечь в сладость. Любящий врага своего изгоняет беса из человека. Кто сильно гневается и враждует на брата своего и воспламеняется местью, тот подобен бесноватому, и даже на самом деле подвергается иногда беснованию. Святитель Златоуст воспоминает то, что видел сам своими очами: некто сильно разгневался и через меру возъярился, и от сей безмерной ярости вдруг сделался бесноватым. Да и всякий человек в сильном гневе подобен бесноватому: взор его делается страшным, голос звучит ужасно, сам кусает свои уста или персты, скрежещет зубами, и все домашние боятся его, как бесноватого, бегают от него и скрываются, где бы то ни было. От такого яростного человека кто и чем изженет беса гневного? Бесновался по временам царь Саул, и сия болезнь беснования приходила к нему особенно в то время, когда он гневался на кого-нибудь через меру. Но на кого ему было столько гневаться, как на невинного Давида, которому он завидовал за добрую славу его? И от ярости он впадал в беснование. Что же Давид делал? Играл пред ним на гуслях и тем отгонял от него духа нечистого. Но не столько пение само по себе, сколько кротость Давида врачевала Саула, ибо он злобе Сауловой не противозлобствовал. И так как любящий врага своего покоряется ему своим незлобием и кротостью и издает приятное пение смиренной речи, называя себя таким грешником, каким нарицает его недруг его, — то он и прогоняет ярость его, — посему и есть чудотворец, изгоняющий бесов. Наконец, скажу об одном чуде, которое больше всех прежних: любящий врага своего делается Сыном Божиим, как сказано: «Любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас, и будете сынове Вышняго». Что выше сего? Какого еще большего чуда требовать можно? Итак, люби врага своего и будешь новый чудотворец, спасешь и его, и свою душу. Если же не веришь мне, то испытай это на самом себе: начни отселе любить всех, Сын же Божий будет тебе поручником в том. Небо и земля мимо идут, словеса же Его не мимо идут! Без сомнения, будешь сыном Вышнего, какого сыновства желаю как себе, так и всем. Аминь.

(Из сочинений святителя Димитрия, митрополита Ростовского)

Просмотр(190)

Полночь

«Полунощи востах исповедатися Тебе о судьбах правды Твоея» (Пс. 118; 62).

Почему венчанный Пророк в самые приятные минуты для сна оставляет свое царственное ложе и поднимается в полночь на славословие? Потому что в полночь происходит нечто немаловажное и для всей видимой природы, и для человека, и что Верховный Правитель вселенной часто в полночь совершал и совершает праведные суды свои, пробуждающие благочестивых людей к усиленной молитве.

Один древний подвижник говорит: «Когда в глубокую ночь почувствуешь побуждение к молитве, встань с одра своего, мой сын, встань — не ленись. Знай, что в это время зовет тебя твой Ангел-хранитель и хочет молиться вместе с тобой». И в наше время один семидесятилетний старец многие годы имел обыкновение вставать со своего убогого одра около полуночи; он, поправив лампаду перед иконами, повергался на колена и неподвижно, с распростертыми к небу руками, долго предавался пламенной молитве. На вопрос, почему он избирает для молитвы особенно полночное время, подвижник отвечал: «В полночь бывает самый тяжелый и глубокий сон у людей; тогда всякая спальня есть не иное что, как гробница, где почивает ослабевшая плоть наша, а душа остается беззащитной. Воры и разбойники часто назначают полночь для воровства и разбоя; тоже делают и разбойники духовные: злые духи с особенным усилием и яростью в полночь нападают на душу и стараются соблазнить ее. Потому я в полночь молюсь за спящий мир, чтобы Господь защитил его и послал святых Ангелов Своих хранить спальни, сии временные гробницы людей, и оберегать каждую душу христианскую от искушений диавола». И Пророк не напрасно поднимался в полночь для молитвы, он знал историю своего народа, ясно ведал, что в истории сего народа многие судьбы Промысла совершались именно в полночь или около полуночи. Около полуночи происходили Богоявления древним патриархам и пророкам. Самые важные события в жизни народа Божиего совершались в ночь и полночь. Так, в полночь Господь взошел в Египет и поразил египетских первенцев; в полночь вывел евреев из Египта. Ночью падала манна в голодной пустыне Аравийской и роса на Гедеоново руно; около полуночи Ангел сошел в ассирийское войско и поразил сто восемьдесят пять тысяч воинов, осаждавших Иерусалим. После этого как было не молиться Пророку, воспоминая суды Божии, совершавшиеся в полночь? Можем предполагать, что глубочайшая тайна Божества, касающаяся не одного народа израильского, а всего рода человеческого, тайна воплощения Сына Божиего, начала раскрываться в тихую полночь. В древней книге священной сказано: «Тихому молчанию содержащу вся, и нощи в своем течении преполовляющейся, всемогущее Слово Твое, Господи, с небес от Престолов Царских жесток ратник в средину погибелъныя земли сниде» (Прем. 18; 14,15). И когда же необходимее было всемогущему Слову Бога Отца стать в середину погибельной земли — как жесток ратник, если не в то время, в которое мысленный фараон — диавол, яко лев рыкая, особенно ходит, иский поглотити души человеческие и почитает их менее осторожными и беззащитными, — как не в минуты покоя телесного? Евангелие ясно повествует, что пастыри Вифлеемские услышали пение Ангелов о рождении Господа в стражу нощную. И звезда волхвам являлась ночью и по общему закону звезд к полуночи становилась светлее и ярче. Следовательно, Рождение Владыки мира совершилось в полночное время. Может быть и наитие Святого Духа на Пресвятую Деву было во мгновение полночное, когда Она вся предана была молитве. Находим и другие, весьма важные, события в жизни Искупителя, последовавшие около полуночи. Так, Господь наш часто удалялся ночью на горы для молитвы, — и естественно думать, что сия молитва за род человеческий к полуночи становилась пламеннее и напряженнее. Около полуночи Господь наш шел по морю и подал руку утопавшему Петру. В ночь установил Он Тайную вечерю, около полуночи совершал последнюю земную молитву и проливал кровавый пот в саду Гефсиманском. Около полуночи, а, может быть, и в самую полночь, был предан Иудой. Около полуночи воскрес из гроба. Здесь же можем заметить, что апостол Петр, по свидетельству предания, поднимался с одра в каждую полночь и оплакивал свое отречение. Апостол Павел часто до полуночи простирал слово поучения к христианам первого времени; в полночь вставал на молитву вместе с апостолом Силою (Деян. 16; 25). Сколько, таким образом, воспоминаний о нощных и полунощных событиях, располагающих к пламенной и усердной молитве! Но будет еще одна полночь, о которой страшно помнить, о которой, однако же, необходимо вспоминать, — будет полночный переворот всеобщей жизни мира, полночный перелом для всей вселенной. Разумеем второе пришествие Господа нашего и Последний Суд. В полночь совершился Суд Божий над Египтом и исшествие народа Божиего из земли египетской. В полночь, вероятно, совершится или, по крайней мере, начнется Суд над целой вселенной. Спаситель всякий раз, когда говорит о втором пришествии Своем, побуждает нас к бодрости и молитве, как бы опасаясь, чтобы мы не погрузились в сон, который бывает и глубже, и крепче в полночь. Час пришествия Своего Он уподобляет вору ночному, который не знает лучшего времени для кражи, как полночь. В притче о десяти девах, которая указывает на второе пришествие, Господь даже явно назначает полночь для Своего Суда: «…полунощи же вопль бысть, — говорит Он: Се жених грядет, исходите в сретение!» (Мф. 25; 6). — Где ляжет тело мое на покой смертный? Будет ли оно покрыто землей или погребено в волнах морских, или пожрано огнем, или похищено у души моей ночным разбойником? Но где бы ты не спала с меня бедная оболочка души моей, а звук трубы Ангельской не даст тебе спать в последнюю полночь мира. Кожа и плоть твоя смешаются с землей, кровь сольется с влагой земной, кости и жилы обратятся в прах, ты весь сотлеешь, — но не сотлеют грехи твои. И ты услышишь глас Сына Божиего, как услышат его все сущие во гробах; и ты пробудишься и встанешь, — может быть, как человек после сна — недоспавший, неомытый, неубранный, с тяжелыми воспоминаниями, несвежий и ни к чему не готовый, — встанешь на Суд в виду Бога твоего и всей вселенной. О каковый час тогда и день, егда сядет Судия на престоле страшном! Книги разгибаются, и деяния обличаются, и тайныя тмы явлена бывают… Ангели предстанут, обличающе деяния, помышления и мысли, яже в нощи и во дни: о каковый час тогда! А ты, миролюбец, и не думаешь об этом часе! Может быть, в эту ночь ты безпечно предаешься сну, отяжелев от вечернего стола, забыв перекрестить твое ложе и сказать Ангелу жизни твоей: «Храни ее». Может быть, во мраке полунощном затеваешь Или делаешь дела, темнее ночи. Или за полночь пируешь и думаешь усыпить себя мечтами плотоугодников: «Да ямы и пиемы, утре бо умрем, — и ни что от нас не останется?» — Не беспокойся, это может случиться, — что ты завтра рано покинешь жизнь или даже и до утра не доживешь; но все дни и полуночи, все ночи и полуночи, проведенные тобой нечестиво, явятся к тебе в последнюю полночь мира и приведут с собой все дела твои, всю историю твоей жизни. Ты увидишь себя, каков ты был, — с первой и до последней минуты земного бытия твоего, и ты скажешь в ярости на себя: Проклят день, в он же родихся, — день, в он же породи мя мати моя! (Иер. 20; 14). Бесполезное злословие, ни к чему не служащее проклятие! Прокляни теперь, если можешь, прокляни бездельные дела твои и начни жизнь порядочную и благочестивую. Вставай в полночь благословлять Бога за данное тебе бытие, оно величайший дар милосердия для тех, кои не употребляют его во зло. Если трудно тебе подниматься рано, то лучше спи, только не греши. Помни, что единою лежит человеку умрети, потом же суд (Евр. 9; 27). За что, как не за грехи и нечестие?

(Из «Воскресного чтения», 1838)

Просмотр(63)

Пути правды

Напрасно грешник, укрываясь от суда человеческого, думает укрыться и от Суда Божиего; напрасно успокаивает он себя в сердце своем: «Не узрит Господь, ниже уразумеет Бог Иаковль… Насажден ухо, не слышит ли? Или создавши око, не сматряет ли?» (Пс. 93; 7, 9). Все видит Господь, и нет греха, который укрылся бы от Всевидящего ока Его. Рано или поздно, здесь или там Правосудный Бог позовет к ответу нераскаянного грешника, и вечная правда Божия, иногда еще здесь, на земле, в самых ошибках и неправдах людских делает свое дело праведнее всякого близорукого суждения человеческого, обличая и карая такие грехи, о которых знает только Бог да совесть грешная.

Вот что рассказывает о самом себе преподобный Ефрем Сирин: «В юности, когда жил я еще в миру, нападал на меня враг; и в это время юность моя едва не уверила меня, что совершающееся с нами в жизни — случайно. Как корабль без руля, хотя кормчий и стоит на корме, идет назад или вовсе не трогается с места, а иногда и опрокидывается, если не прийдет к нему на помощь или Ангел, или человек, — так было и со мной. Уносимый волнами обольщения, нечувствительно стремился я к угрожающей опасности. Что же делает со мной благость Божия? Она сделала вот что: когда странствовал я по внутренней Месопотамии, встретился с пастухом овец. Пастух спрашивает меня: «Куда идешь, молодой человек?» — Я отвечаю: «Куда случится». — И он говорит мне: «Ступай за мной, потому что день склонился к вечеру». Я послушался и остался у него. Среди ночи напали волки и растерзали овец, потому что пастух ослабел от вина и уснул. Пришли владельцы стада, сложили вину на меня и повлекли меня в судилище. Явившись к судье, я оправдывался, сказывая, как было дело. Вслед за мной приведен некто, пойманный в прелюбодеянии с одной женщиной, которая убежала и скрылась. Судья, отложив исследование дела, обоих нас вместе отослал в тюрьму. Там нашли мы одного земледельца, приведенного туда за убийство. Но и приведенный со мной не был прелюбодеем, и земледелец не был убийцей, точно также, как и я не был хищником овец. Проведя там семь дней, в восьмой вижу во сне, что кто-то говорит мне: «Будь благочестив, и уразумеешь Промысл; перебери в мыслях, о чем ты думал и что делал, и по себе дознаешь, что эти люди страждут не напрасно, но не избегнут наказания и действительно виновные». Итак, пробудившись, стал я размышлять о видении и, отыскивая свой проступок, нашел, что в другой раз, быв в этом селении на поле среди ночи, с злым намерением выгнал я из загона корову одного бедного странника. Она обессилела от холода и от того, что была непраздна; ее настиг там зверь и растерзал. Как скоро рассказал я заключенным со мной свой сон и вину, то и они, возбужденные моим примером, начали сказывать — поселянин, что видел человека, тонувшего в реке, и хотя мог ему помочь, однако же не помог; а городской житель, — что присоединился к обвинителям одной женщины, оклеветанной в прелюбодеянии. «А она, — говорил он, — была вдова; братья ее, взведя на нее вину сию, лишили ее отцовского наследства, дав из него часть и мне, по условию». При сих рассказах начал я приходить в сокрушение, потому что в этом было некоторое явное воздаяние. И если бы один я был, то сказал бы, может быть, что все это случилось со мной просто по-человечески. Но мы трое постигнуты той же участью. И вот есть некто четвертый, отмститель, который вовсе незнаком нам, потому что ни я, ни они никогда не видали его, — так как я описал им и вид явившегося мне. Заснув в другой раз, вижу, что тот же говорит мне: «Завтра увидите и тех, из-за кого терпите вы обиду, и освобождение от возведенной на вас клеветы». Пробудившись, был я задумчив. А они говорят мне: «Что ты печален?» — Я сказал им причину. Боялся же я того, чем кончится дело, а прежние свои мысли, будто все бывает случайно, оставил. И они также вместе со мной были озабочены. Но когда прошла эта ночь, приведены мы были к градоначальнику, и вскоре представлено ему доношение о пяти узниках, из коих двое были братья вдовы, обиженной лишением отцовского наследства. Признавшись в том, в чем были пойманы, они признались и в тех преступлениях, за которые находились в тюрьме заключенные со мной. Из остальных троих один обвинялся в том, что выжег поле с хлебом, а прочие — в соумышлении убийств. Получив несколько ударов и ни в чем не сознавшись, отведены они в тюрьму, потому что судья услышал о назначении ему преемника. А с ними пошел и я, не дождавшись никакого решения дела. Таким образом, все мы находились вместе. Новоприбывший судья был с моей родины, но долго не знал я о нем, из какого он города и кто такой. В эти дни у меня много было свободного времени, и свел я дружбу с прочими узниками. Но, проведя там многие дни, не видал являвшегося мне во сне. Наконец, опять вижу его, и он сказывает мне, что и последние трое, неповинные в том, в чем теперь обвиняют их, виновны в других преступлениях и несут теперь за них наказание. Я сказал им об этом, и они сознались в неправде, а именно, что были заодно с похитителем, который убил человека за виноградник, смежный с его владением. «Мы, — говорили они, — засвидетельствовали в этом деле, что виноградник принадлежит ему за долг, и что не он убил сего человека, а сам тот, упав со скалы, убился до смерти». Один же из них сказал, что он в гневе ненамеренно толкнул человека с кровли, и тот упал и умер. После сего опять вижу во сне говорящего мне: «В следующий день будешь ты освобожден, а прочие подпадут справедливому суду; будь же верующим и возвещай Промысл Божий». На другой день судья сел на своем судейском месте и стал допрашивать всех нас; он узнал дело в ясности и освободил невинных. Их было пятеро: земледелец, мнимый прелюбодей и трое последних. Обоих же братьев и с ними вместе других, действительно виновных, приказал отдать на съедение зверям. Тогда велел и меня вывести на середину; стал осведомляться о деле по порядку и пытался выспросить у меня, как было дело об овцах. Я сказал правду, как все происходило. Узнав меня по голосу и по имени, а пастуха приказав высечь для показания истины, освободил он меня от обвинения по прошествии без малого семидесяти дней. После сего в ту же ночь вижу прежнего мужа, и он говорит мне: «Возвратись в место свое и покайся в неправде, убедившись, что есть Око, над всеми назирающее». И, сделав мне сильные угрозы, он удалился; с тех пор доныне не видал я его. И я впал в задумчивость, возвратился домой и много плакал. Итак, кто говорит, что все самослучайно, тот отрицает бытие Божества».

(Рассказ из творений преподобного Ефрема Сирина)

Просмотр(6)

Польза поминовения на проскомидии

Поминовение на проскомидии с изъятием частиц за поминаемых есть самое важное и полезное для душ поминаемых. Вот один из многих примеров этого.

Две девицы дали клятвенный обет Богу жить в постничестве и молитвах. К несчастью, осудить, оболгать, укорить — было обыкновенным делом для сих постниц. Преподобный Венедикт, узнав о сем, отечески советовал им удержать язык свой и в случае непослушания грозил отлучить их от Божественного причащения… Но девицы начали издеваться и над святым Венедиктом. Вскоре после сего они умерли и, как великие постницы, погребены были в церкви. Но когда совершалась Божественная служба, и диакон возглашал: «Елицы оглашенный изыдите!» — некоторые из христиан видели двух девиц, выходящих из гроба и из церкви. Сие чудное явление продолжалось несколько времени… Наконец, известился о сем и преподобный Венедикт: он пролил о них слезы сердечного сокрушения и, послав просфору в оную церковь, велел вынуть части в жертву Богу об упокоении душ их. С того времени никто уже не видел их, вон исходящих, и христиане веровали, что злоязычные постницы жертвой и молитвой преподобного Венедикта получили от Бога прощение.

Просмотр(44)

Что такое проскомидия?

Проскомидия есть приготовление к самой литургии, посему и соединила с ней Церковь воспоминание о первоначальной жизни Иисуса Христа, бывшей приготовлением к Его подвигам. Она совершается вся в алтаре, при затворенных дверях, при задернутой завесе, незримо от народа, как и вся первоначальная жизнь Христа Спасителя протекла незримо для народа. Для молящихся же читаются в это время часы — собрание псалмов и молитв, которые напоминают самые важные для христианина часы дня: час третий, когда сошел Дух Святой, час шестой, когда Спаситель мира пригвожден был ко Кресту. Облачившись во все священные одежды, иерей приступает к жертвеннику и берет одну из просфор, чтобы изъять середину с печатью, ознаменованной именем Иисуса Христа, как бы изображая уже сим самым рождение Иисуса Христа от Святой Девы. Помышляя, что рождается Агнец, принесший Себя в жертву за весь мир, иерей водружает копье в правую сторону печати, и произносит слова пророка Исаии о Спасителе: «Яко овча на заколение ведеся»; водрузив потом копье в левую сторону, произносит: «И яко агнец непорочен, прямо стригущаго его безгласен, тако не отверзает уст Своих». Затем, водружая копье в верхнюю сторону печати, говорит: «Во смирении Его суд Его взятся». Водрузив, наконец, в нижнюю сторону, произносит: «Род же Его кто исповестъ?» Приподъемлет потом копьем вырезанную середину хлеба, произнося: «Яко вземлется от земли живот Его», — и, положив на святом дискосе, крестовидно надрезывает его, произнося: «Жрется (закалается в жертву) Агнец Божий, вземляй грехи мира, за мирский живот и спасение». Потом вонзает копье с правой стороны, напоминая прободение ребра Спасителя, и произносит: «Един от воин копием ребра Его проводе, и абие изыде кровь и вода..». В это время диакон вливает вина и воды в Чашу, испросив на то благословение у иерея. Затем, по древнему святому обычаю и чину первенствующей Церкви, священник, взяв в руки вторую просфору, изъемлет из нее частицу в честь и память Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии и полагает ее по правую сторону святого хлеба, произнося из псалма пророческое слово: «Предста Царица одесную Тебе, в ризы позлащенны одеянна, преукрашенна». Потом берет третью просфору, в воспоминание святых, и тем же копьем изъемлет из нее девять частиц, которые полагает в три ряда, по три в каждом. Изъемлет первую частицу в честь и память Святого Иоанна Крестителя, вторую — Пророков, третью — Апостолов, и этим завершает первый ряд. Затем изъемлет четвертую частицу в память святителей, пятую — мучеников, шестую — преподобных и богоносных Отцев и Матерей, и завершает этим второй ряд. Потом изъемлет седьмую частицу в память чудотворцев и безсребренников, восьмую — Богоотец Иоакима и Анны, и святого, его же день, девятую — Иоанна Златоуста или Василия Великого, смотря по тому, чья совершается в тот день литургия, и завершает этим третий ряд, и полагает все девять изъятых частиц на святой дискос возле святого хлеба, по левую его сторону. Принимая в руки четвертую просфору за всех живых, иерей изъемлет из нее частицы за все епископство православное, Святейший Синод, патриархов, местного епископа и весь священный чин, за царствующего императора и весь дом августейший, за православных христиан поименно, кого захочет помянуть или о ком просили его помянуть. Затем берет иерей пятую просфору и изъемлет из нее частицы в поминовение всех умерших, прося в то же время об отпущении им грехов их, начиная от патриархов, благочестивых царей, создателей храма и до последнего из христиан. В заключение всего изъемлет частицу за себя самого. Все эти частицы, представляющие собой тех, кто поминается при священнодействии, иерей полагает на дискосе возле святого хлеба, внизу его. Таким образом, вокруг этого хлеба, этого Агнца, изобразующегося Самого Христа, собрана вся Церковь Его: и торжествующая на небесах, и воинствующая на земле. Все сии частицы к концу литургии, по Причащении, погружаются в Святую Чашу, в Кровь Христову, смолением: «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде кровию Твоею честною, молитвами Святых Твоих». По окончании описанного приготовления Святых Даров иерей благословляет держимое диаконом кадило, произнося молитву: «Кадило Тебе приносим, Христе Боже наш…» В это время святой жертвенник изображает как бы таинственный вертеп, в котором благоволил родиться и возлежать Спаситель мира. Этому знаменованию жертвенника соответствуют все дальнейшие действия совершающего проскомидию иерея: он кадит звездицу и ставит на дискос, — в напоминание о звезде, приведшей волхвов к яслям, где возлежал Богомладенец, почему при поставлении звездицы иерей и произносит слова: «И пришедши звезда, ста верху, идеже бе Отроча». Окадив первый покров, иерей покрывает им Святой хлеб с дискосом, произнося псалом: «Господь воцарися, в лепоту облечеся…» и проч. Окадив второй покров, покрывает им Святую Чашу, произнося: «Покры небеса добродетель Твоя, Христе, и хвалы Твоея исполнъ земля». Взяв потом большой покров, называемый Святым воздухом, покрывает им и дискос, и Чашу вместе, взывая к Богу, да покроет нас кровом крыл Своих, и, отошед от предложения, поклоняется, как поклонялись пастыри и цари Богомладенцу, и кадит пред Святыми Дарами, изображая в этом каждении благоухание ладана и смирны, которые были принесены вместе с златом мудрецами. Диакон же произносит при всяком действии иерея: «Господу помолимся!» Потом принимает из рук иерея кадильницу и говорит: «О предложенных честных дарех, Господу помолимся!» — и священник читает молитву, в которой просит, чтобы Господь Сам благословил предложение сие и приял оное в пренебесный свой жертвенник, — и творит иерей вслед за молитвой отпуст проскомидии. Диакон же кадит жертвенник и потом кругом крестовидно святую трапезу, читая тропарь: «Во гробе плотски..», и затем псалом 50-й и выходит из алтаря, чтобы наполнить благоуханием весь храм и приветствовать каждением всех собравшихся ко Святой литургии. Вслед за этим начинается самая литургия.

Просмотр(102)

Вода мимотекущая

Что вода мимотекущая, то и житие наше, и все в житии случающееся. Видим, что вода в реке непрестанно течет и проходит, и все, поверх воды плывущее, как-то: лес, сор и прочее, проходит. Христиане! тако житие наше, и с житием все благополучие и неблагополучие мимо идет! Не было меня прежде нескольких лет, — и се, есмь в мире, как и прочие твари. «Руце Твои сотвористе мя и создасте мя», Господи (Пс. 118; 73). Был я младенец? И миновало то. Был я отрок, и то прошло. Был я юноша, и то отошло от меня. Был я муж совершенный и крепкий, минуло и то. Ныне седеют власы мои, и от старости изнемогаю, но и то проходит, и к концу приближаюсь, и пойду в путь всея земли… Родился я на то, чтобы мне умереть. Умираю ради того, чтобы мне жить. «Помяни мя, Господи, во царствии Твоем!» Что мне случилось, то и всякому человеку. Был я здоров и болен, и паки здоров, и паки болен, и прошло то. Был в благополучии и неблагополучии: прошло время, и со временем все миновало. Был я в чести: прошло то время, и честь от меня отступила. Люди меня почитали и поклонялись: минуло то время, и не вижу того. Был я весел, был и печален, радовался я и плакал, и ныне то же со мной случается: проходят дни, проходит с ними печаль и веселье, радость и плач. Хвалили меня и славили люди, хулили и поносили; и которые хвалили, те и проклинали; и которые хулили, те и хвалили: прошло время, прошло и все, миновалась хвала и хула, слава и бесславие. Тоже слышу и ныне: то хвалят, то хулят, то прославляют, то бесславят, знаю, что и то минуется: пройдет время, пройдет хула и хвала, слава и бесславие. Что мне случилось и случается, то и всякому человеку, живущему в мире сем. Где то время, в которое счастлив я был, здоров, весел, радостен, хвалим и почитаем? Прошло время, прошло и все с ним счастье мое и утешение мое. Где то время, в которое я был несчастлив, был болен, печален, скорбен, хулим и укоряем? Прошли те дни, прошло с ними и все несчастье мое. Пройдет и все, что ныне в сем времени случается, ибо все со временем проходит. Ибо таков есть мир, такое и постоянство его, такое и житие наше в мире. Бедный человек от утробы матери своей даже до гроба: рождается с плачем, живет в мире, как корабль в море плавает, и то восходит, то нисходит, то подымается, то ниспускается, — и умирает с плачем. И нет человека такого, который бы от рождения до смерти в непременном пребыл благополучии. Как под небом то ведро, то пасмурно, то непогода и буря, то ясно и тишина бывает, так и всякому человеку случается — то в благополучии быть, то в неблагополучии, то в страхе, то в покое, то в печали, то в радости быть. Но как дни и часы проходят, так всякое счастье и несчастье с ними проходит. Видишь, христиане, что как вода мимо текущая и все по ней плывущее, так время жития нашего, и со временем все благополучие и неблагополучие наше проходит. А так и все житие наше пройдет! И как прошедшие дни наши, как во сне, видим, и с ними все благополучие и неблагополучие, так и прочее время при конце жития, как во сне, будем видеть; и только помнить будем тогда и мечтать, что с нами было. Такое-то житие наше в мире сем.

Не так житие будущего века будет, якоже Божие слово и вера наша нас уверяет. Там житие наше единожды начнется, но никогда не скончается, будет непрестанное и непременное. Тело наше не будет иметь немощи, дряхлости, старости, смерти и тления, но будет тело духовное, нетленное, бессмертное, здравое, сильное, легкое и благоцветущее. «Сеется в тление, востает в нетлении: сеется не в честь, востает в славе, сеется в немощи, востает в силе: сеется тело душевное, востает тело духовное. Подобает бо тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в бессмертие… Егда же тленное сие облечется в нетление, и смертное сие облечется в бессмертие, тогда будет слово написанное: пожерта бысть смерть победою. Где ти, смерте, жало? где ти, аде, победа?» (1 Кор. 15; 42-44, 53-55). Так же слава, честь, покой, мир, утешение, радость, веселье и все блаженство тамо непрестанное будет; непрестанно будут видеть Бога лицом к лицу избранные Божии, и оттого непрестанно будут утешаться, радоваться, веселиться, непрестанно со Христом, яко уды с главою, царствовать. «Понеже с Ним страждем, да и с Ним прославимся» (Рим. 8; 17). Также и в неблагополучной вечности непрестанная будет смерть. Единожды умерше, осужденные непрестанно будут умирать и желать смерти, непрестанно будут мучиться и страдать, и никакого не будут чувствовать утешения, прохлаждения, облегчения. Се есть смерть вторая и смерть вечная! Отсюда следует: 1) понеже временное наше житие непостоянное, и все в нем переменяется и проходит, то не должно нам к временным и мирским вещам прилепляться, но со всяким усердием вечного живота и оных благих искать, «горняя мудрствовать, а не земная» (Кол. 3; 2); 2) благополучием мира сего, то есть богатством, славой, честью, похвалой и проч. не возноситься. Ибо всякое благополучие временное как приходит, так и отходит от нас, и бываем как един от несчастливых, нищих, бедных и презренных; 3) в неблагополучии не унывать, ибо и то проходит. И как по прошедшей нощи бывает день, и после бури и непогоды воссиявает ведро, так по скорби и печали — радость, и по неблагополучии благополучие приходит; 4) клевету, хуление, укорение и поношение своевольных и беззаконных людей великодушно терпеть и не огорчаться тем. Ибо и то, и все проходит. Силен же Бог и клятву их во благословение нам обратить, по реченому: «прокленут тии, и Ты благословиши» (Пс. 108; 28); 5) кто в терпении, в благополучии и неблагополучии равно постоянен будет, тот в тишине, покое и мире всегда будет пребывать, и благоприятное, сладкое, Христову житию подобное и сообразное, будет иметь житие, и на земле небесную будет чувствовать радость, и во временной жизни вечного живота сладости будет вкушать. Господи, помози мне! «И да возвеселятся вси уповающии на Тя, во век возрадуются, и вселищися в них, и похвалятся о Тебе любящии имя Твое» (Пс. 5; 12).

(Из книги «Сокровище духовное » святителя Тихона Задонского)

Просмотр(102)

Жизнь течет!

Дни текут и улетают, часы бегут и не останавливаются, в стремительном течении времени мир приближается к концу своему. Ни один день не дозволяет другому идти с ним вместе, ни один час не ждет другого, чтобы лететь заодно. Как воду невозможно удержать и остановить перстами, так не остается неподвижной и жизнь рожденного от жены. Бог определил меру жизни человека, и эту определенную меру дни делят на части. Каждый день, незаметно для тебя_? берет свою часть из жизни твоей, и каждый час со своей частицей неудержимо бежит путем своим. Дни разоряют жизнь твою, часы подламывают здание ее, и ты спешишь к своему концу, потому что ты — пар. Дни и часы, как тати и хищники, скрадывают и расхищают тебя, — нить жизни твоей постепенно отрывается и сокращается. Дни предают погребению жизнь твою, часы кладут ее во гроб, а вместе с днями и часами исчезает на земле и жизнь твоя. Жизнь, которой живешь ты сегодня, уходит и улетает с концом этого же дня, потому что каждый день берет свою часть из твоей жизни и с ней уходит; и в быстром полете времени часы уходят, исчезают и обращаются в ничто! Как спешно текут дни, так быстро пролетает и жизнь, — нет ей возможности остановиться и стать на одном месте!

(Из творений преподобного Ефрема Сирина)

Просмотр(30)

Церковная молитва выше домашней

Аще кто в продолжении трех седмиц не приидет в церковное собрание, не имея никакой настоятельной нужды или препятствия, то клирик да будет извержен из клира, а мирянин да будет удален от общения». Вот строгая заповедь Святой Матери нашей, Церкви Православной. Это не голос одного какого-либо учителя Церкви, — это голос Вселенского Собора (80-е правило 6-го Вселенского Собора) и, следовательно, властное слово Самой Церкви Божией. Если же она, наша Матерь, почитает нужным для нашего спасения такое строгое правило, то это значит, что церковная молитва несравненно выше молитвы домашней, келейной. И это, действительно, так. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что одно «Господи помилуй «, произнесенное в Церкви купно с собором верующих, стоит целой сотни земных поклонов твоей одинокой келейной молитвы. Почему так? Потому, что Сам Христос сказал: «Идеже два или трие собрани во Имя Мя, ту есмь посреди их» (Мф. 18; 20). Молиться, говорят, мы можем дома. — «Сам себя обманываешь ты, человек, —говорит на это Златословесный учитель. —Дома, конечно, молиться можно, но нельзя так молиться, как в Церкви, где такое множество отцов, где возносится к Богу единодушный глас. Не так скоро ты услышан будешь, молясь Владыке сам по себе, как молясь вместе с братьями твоими, ибо здесь — единодушие, согласие, союз любви, молитвы священников. Для того священники и предстоят, чтобы молитвы народа, будучи слабы, соединившись с их сильнейшими молитвами, вместе с сими дошли до неба… Такая молитва имеет гораздо большую крепость, большее дерзновение, чем молитва домашняя. Откуда это видно? Послушай, что говорит нам Павел: «Иже от толикия смерти избавил ны есть, и избавляет: нан же и уповахом, яко и еще избавит, споспешествующим и вам по нас молитвою» (2 Кор. 1; 10, 11). Таким же образом и Петр освободился из темницы, ибо молитва «бе прилежно бываемая» от Церкви к Богу о нем (Деян. 12; 5). Если же церковная молитва была полезна для Петра, то почему, скажи мне, ты презираешь ее силу и какое имеешь оправдание в сем? Желая утолить гнев земного царя, вы все сбегаетесь с детьми и женами, а для того, чтобы умилостивить Царя Небесного и освободить от гнева Его не одного человека, не двух, не трех, не сто, но всех грешников во вселенной, — вы сидите спокойно и не стекаетесь все вообще, дабы Бог, смягчившись вашим единодушным гласом, и их избавил от мучения, и вам простил грехи. Как же, скажи мне, ты можешь после сего надеяться спасения? В оное время, возлюбленный, не только люди возносят сей страшный глас, но и Ангелы припадают ко Владыке, и Архангелы молятся». Подобно сему рассуждает наш Московский святитель Филарет. «Можно, говорят, молиться Богу дома, духом. Нет о сем спора, — говорит святитель, — но люди, которые лучше нас умели молиться духом, не бегали от храма, а прибегали в оный с радостью», — «Возвеселился о рекших мне: в дом Господен пойдем» (Пс. 121; 1). Пророк Даниил, муж желаний (Дан. 10; 11), человек, который жил молитвой, когда не мог идти в храм Иерусалимский, потому что был в Вавилоне, и потому что храм был разрушен, старался сблизить себя, по крайней мере, с местом бывшего храма, становясь на молитву перед открытым к Иерусалиму окном, и в те часы, в которые была приносима жертва в храме до его разрушения (Дан. 6; 10). Или Даниил суеверен? Или вы хотите быть духовнее Даниила? Нет, надобно признаться, что те, которые не посещают храма под предлогом молитвы духом, или совсем не радят о молитве, или совсем не понимают сего дела. В молитвах и славословиях Церкви дышет благодать Пророков, Апостолов, святых; в них наипаче Сам Дух Святый ходатайствует о нас воздыханиями неизглаголанными (Рим. 8; 26).

Иной говорит: «Дома я молюсь усерднее, чем в церкви; тогда и сердце умиляется, и помыслы не рассеиваются, а в церкви не слажу с собою и смущаюсь». Очень может быть, но должно знать, что в сем умилении скрывается опасность духовной прелести. Вот что пишет о сем блаженной памяти Оптинский старец иеросхимонах Макарий одной из своих духовных дочерей: »Вас смущает то, что вы не можете в церкви при всех мирно молиться; выходя из одной чувствуете, что совсем не были, а дома молитесь лучше и возносите умиленные молитвы. Вы не понимаете, что это есть сильная прелесть, лишающая вас спокойствия. Когда вы, молясь уединенно, думаете, что хорошо молитесь, то будьте уверены, что оная молитва Богу неприятна, хотя бы были и слезы, и чувство умиления; тогда все сие не имеет глубокого смирения, то есть прелесть. В церковной же молитве вы, ища такого же чувства и не находя оного, считаете себя немолившеюся и смущаетесь, — а это есть последствие или плоды домашних ваших молитв: враг возводит вас до небес и низводит до бездны, там возвышает, а здесь низвергает и причиняет смущение, чем и доказывается основание молитвы вашей на высокоумии. Вы молитесь просто, не ища в себе высоких дарований, считая себя недостойной оных, то будете и спокойны; и хотя видите хладность молитвы своей, тем паче имейте в чувстве смирение, что «я недостойна», но без смущения; то, верно, оная принята будет у Господа лучше той, о коей вы мните, что молитесь хорошо. Возьмите себе в пример двух молящихся в церкви, мытаря и фарисея; сей последний молился с мнением о себе, а первый со смирением молился и надежду спасения не во уповании непорочности своей полагал, но, грехи исповедуя, смиренно молился, и услышал молящегося Тот, Который всегда смиренным прощает. Напротив же, фарисей стал отвергнут. Святой Исаак Сирин учит: «Иже не помышляет себя быти грешным, молитва его несть благоприятна пред Богом». Дарования же в молитве даруются достойным того и смиренным, которым оные не вредят, а пользуют; а кто со мнением молится, тот бывает в большой опасности. Предлагаю вам рассуждение одного благоразумного мужа, основанное на истине и опыте: «Опаснее всего действие диавола против прельщенных мнением о своей святости; люди такого рода обыкновенно посредством подвигов телесных утончают природу чувственную; сие делает их способными к принятию впечатлений частью духовных, а потому и дух злой становится ближе к ним. Дух злобы наполняет душу мечтателя призраками света, односторонними, но сильно восторженными мыслями, возбудив в нем особенную доверенность к самому себе, отводит от истины, а затем мечтатель становится непримиримым врагом всякого, кто не согласен с ним в чем-либо, усиливая в нем более и более о себе самом мнение; дух злобы, наконец, доводит его до того, что мечтатель совершенно расстраивается и в жизни, и в мыслях». О церковной же молитве знайте, что она выше домашней вашей молитвы, ибо она возносится от целого собора людей, в числе коих, быть может, много есть чистейших молитв, от смиренных сердец к Богу приносимых, кои Он приемлет, яко кадило благовонное, с коими и ваши, хотя немощные и ничтожные, приемлются. Совет мой вам: не оставлять церковной молитвы, но смиренно в оной молиться, а не смущаться о том, что будто бы «не молилась и не была», и сию мысль от себя отвергать, а о домашней не возноситься, — то и будете мирны. Знайте, что плод гордости и возношения есть смущение и неустроение, а плод смирения есть мир и спокойствие; от гордости произошло все зло, а от смирения все благо, посему, рассматривая свое устроение, следуйте полезному».

Не забудем, что в церкви Божией молятся купно с нами и небесные наши заступники, святые Божии. Так, один из учеников преподобного Сергия, инок Игнатий, после кончины угодника Божиего видел, что святой Сергий во время всенощного бдения стоял на своем месте и участвовал с братиею в церковном пении. Братия того времени возрадовались, услышав о сем видении. Да возрадуются и ныне подвизающиеся в молитвах о таком участнике и споспешнике в оных, а побеждаемые невниманием и леностью да восчувствуют важность церковного Богослужения, на которое и с неба приходят молитвенники.

Просмотр(164)